Прочла "Первая ночь (или Какой, к лешему, Потапкин?)", автор LanaAkaRowan.
Первая ночь (или Какой, к лешему, Потапкин?)
автор: LanaAkaRowan
Основные персонажи: Андрей Павлович Жданов, Сергей Сергеевич Потапкин
Пэйринг: Жданов, Потапкин, витает Малиновский
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: Элементы слэша
Размер: Мини, 3 страницы, 1 часть
Статус: закончен
Описание: Вариация на тему 29-30 серий, Андрей пришел в "Голубой огонек" мириться с Милко.
Милко, только что томно облокачивавшийся на стойку бара, куда-то исчез. Жданов чертыхнулся. Он чувствовал, что его начинает колотить от бессильной ярости. День был длинным, но вечер грозил оказаться ещё длинней. В голове набатом гремел Ромкин голос: "Ублажать Милко! Ублажать Милко! Ублажать, ублажать, ублажать..."
Андрей снова обвёл взглядом шумный бар и с облегчением убедился, что Краевич всерьез занят довольно симпатичным молодым человеком с длинными светлыми волосами и осанкой профессионального танцора. Жданов устало потёр виски. Он пробыл здесь не более получаса, а уже мужчины кажутся симпатичными? Бежать... бежать нельзя. Раз пришёл, надо дойти до финиша и помириться-таки с упрямым ослом, который по совместительству еще и единственный дизайнер "Зималетто". Только вот куда он запропастился?
Андрей покинул насиженный табурет у барной стойки, чувствуя себя как моряк, оставляющий на берегу всё самое дорогое и пускающийся в рискованное плавание. Никогда раньше он не мог предположить, что привлекательная внешность и тренированное тело могут оказаться некстати. Его раздевали взглядами, ему заманчиво улыбались, многозначительно подмигивали, и, что хуже всего, пользуясь каждым случаем, оглаживали и трогали. Пробираясь в толпе, избежать контактов не было никакой возможности, и Андрей стал с симпатией посматривать на лесбиянок, которые сначала сильно безобразили ему вечер, являя собой то, чем женщины быть не должны. Но теперь он был им благодарен, что хоть они им не интересуются. Музыка гремела, свет вспыхивал и мигал разными цветами, всё кружилось и плыло. Бар каким-то гадским чудом превратился в огромное здание с массой залов и коридоров, битком набитых сюсюкающими, обнимающимися и целующимися парочками. По углам так и большим непотребством занимались. Судя по численности, здесь околачивалось пол-Москвы. А вот Милко не было и следа. Жданов попробовал успокоить себя тем, что, совсем теоретически, мирные переговоры можно провести и завтра, в пристойной обстановке и на свежую голову. Но он отлично понимал, что уломать капризного "гения" проще всё-таки в этой клятой "Голубой устрице", когда само его появление в содомогоморской тусовке демонстрирует серьезность намерений.
Почти над ухом звякнули бокалы с коктейлями и Андрей взглядом проследил за официантом. Оказалось, что он вернулся к стойке. Ну что ж, значит, судьба. Он покорно устроился на табурете и решил просто не сходить с места, пока в поле зрения не попадет Милко. Конечно, оставалась вероятность, что обиженный дизайнер уже давно покинул заведение, но вариантов действий насчитывалась одна штука. На телефонный звонок ответа сто процентов не будет, а караулить у дверей квартиры казалось уж совсем унизительным, плюс небезопасным, если Милко явится с... партнером, или бессмысленным, если Милко сегодня ночует не у себя.
Задумавшийся президент модного дома внезапно обнаружил себя в медвежьих объятиях какого-то энтузиаста, сдавливавшего ему не только ребра, но и печенку. С трудом вывернувшись, Андрей замер от удивления. На него нежно и радостно смотрела хорошо знакомая щекастая личность Потапкина. Жданов понял, что не может произнести ни звука. И шевельнуться - не может. И охранник тоже?..
- Андрей Палыч, ах, Андрей Палыч! - тряс тем временем его руку восторженный детина. - Ну я же знал, я верил!
Андрей вырвал руку и махнул бармену. Тот моментально подлетел.
- Коктейль?
- Виски, - прохрипел Андрей.
Но выпить ему не дали. Потапкин снова смял его в тисках объятий.
- Как я рад! Как я всей душой рад, господин президент! - охранник расчувствовался и выпустил жертву из рук, чтобы смахнуть набежавшую слезу. - Я же всегда знал, что Вы правильный мужик, не будете ходить на поводу у баб. Их же надо вот где, - он сжал увесистый кулак, - вот где держать! А не давать им волю. А они думают - откажут и мы на брюхе полосу препятствий проползем? Ха! Да на кой они нам нужны, правда? Нам так даже лучше. И пусть со своей мигренью...
Он захохотал, гордый своей философией и своей смекалкой.
Андрей, воспользовавшись случаем, одним глотком осушил стакан. Всё поплыло и задрожало, звуки стали гулкими и почти болезненными. И рука... чья-то рука... охренеть, рука Потапкина!.. уверенно пошлепывала его ниже пояса.
- Вы ж, Андрей Палыч, понимаете правильно, Вы ж соображаете, не то что некоторые! Настоящие мужики от баб не зависят!
Андрей соскочил с табурета и шарахнулся в сторону от вошедшего в раж боевого коня, но тут же ощутил крупную пятерню на своем бедре. Ударил, не глядя, метнулся снова к стойке, где хоть с полутора сторон он был прикрыт от посягательств. "Господи, ну за что мне это?" - не первый раз за последние пару часов вопросил он.
- Потапкин, остынь! Я здесь ищу Милко.
Щеки Сергей Сергеича увяли и бритая макушка как-то вдруг потускнела.
- Зачем Вам этот хлыщ? С него никакого толку, уж поверьте мне.
- Что? Ты... и... он?
- Не, - бравый охранник даже обиделся. - Нешто я лучшего не заслуживаю? Да и Вы Андрей Палыч, Вы разве не достойны кого посильнее? С хорошей подготовкой, с наградами за строевую и нестроевую...
- Нет! - торопливо вклинился Жданов в поток очевидных самовосхвалений. - Нет, я никого и ничего не заслуживаю. Мне просто нужно поговорить с моим дизайнером, с которым у нас возникли творческие разногласия.
Он хотел быть строгим, уверенным, истинным президентом, чтобы вояка услышал в его голосе приказные нотки и убрался восвояси. Получилось не очень - вместо твердости сквозило раздражение, а вместо напора пробивалась накопленная за этот нескончаемый день усталость.
"О любви кричу Марине!" Идиотская песенка бодрячка, подорванного на мине, была едва слышна, многолюдство как-то незаметно сменилось гулкой пустотой. Андрей шел, не чуя под собой ног, но зато явственно ощущая заботливые руки, которые направляли и поддерживали его.
- Ром, это когда ж я так надраться успел, а?
Нет ответа.
- Ром, выйди на связь, а не то я тебя сосчитаю... до двух.
Но и на эту, старую, только им понятную шутку закадычный друг не ответил. Зато кто-то, смутно и вроде не очень приятно знакомый, забубнил в самое ухо.
- Эх, господин президент, что ж Вы так собою разбрасываетесь, и всё таких негодящих радуете собой? Он Вам, конечно, вице-президент, но это ж не причина ему отдаваться. Он и не мужик вовсе, ну, не настоящий... хотя, если с Вами... ну, всё равно, в нем ни основательности, ни...
- Заткнись, Потапкин, за-ткнись!!! - отпущенный на волю, Жданов качнулся, но сумел поймать равновесие. - У меня с Малиновским не... ни... тьфу, запутал меня... в общем, мы с ним по бабам, ну, понял?
Руки вернулись, только почему-то легли на талию и начали медленно соскальзывать ниже.
- Понял, понял. Чего ж не понять-то? Целочка, значит. А ты не стесняйся, здесь все свои.
Андрей рванулся, но безуспешно. Бывший комвзвода всей своей немалой массой впечатал его в стену.
- Поздно. Мы тебя не отпустим.
- Мы?
Вместо ответа Потапкин еще сильнее прижался к Андрею. Его "мы" было впечатляющих размеров и явно стремилось принять участие в разговоре.
- Идиот! Ты уволен!
- Сейчас ты приказ не подпишешь, а к утру передумаешь.
- Не мечтай.
- Я уж постараюсь, чтобы ты передумал, девочка моя.
И Потапкин, огромной ручищей прихватив его за шею, впился в беззащитный рот, давя, кусая и сминая губы, протискивая язык и ритмично ударяя бедрами в бедра.
Проснулся Андрей не иначе как от собственного захлебывающегося крика. В горле пересохло, руки дрожали, сердце бухало где-то вообще вне тела. Несколько выдохов, ладони трут лоб... Свет, скорее включить свет! Ох ты ж, какое счастье, стакан рядом. Один глоток, но и это великое благо... На часах 4.59. Андрей рассмеялся, но смех был похож на треск рвущейся ткани. Дешевой ткани с семьюдесятью процентами синтетики.
- Черт! - Жданов встал и подошел к окну.
Мысль о том, чтобы лечь обратно в постель, вызывала неконтролируемый ужас. Можно сколько угодно повторять себе, что всё закончилось хорошо, что Милко дал себя уговорить, хотя пари дает повод для беспокойства, но, если коллекция и в самом деле провалится, будут печали и посерьезнее дамского платья. Андрей вспомнил некоторые детали кошмара и крупно вздрогнул. Вернуться еще раз в этот притон?.. Захотелось закурить, но дома сигарет не было - он ведь давно бросил. Да, собственно, толком и не начинал, так, смотрел-смотрел на курящего Рому и решил тоже попробовать...
Мысли сделали кульбит и вернулись в прошлый вечер. К ехидному голосу Малиновского в телефонной трубке: "Андрюш, ты там у этого "Огонька" не перегрейся, хорошо?" Провидец, прозорливец, пророк в своем отечестве, чтоб ему! Господин президент распрямил плечи, сделал глубокий вдох и посмотрел в туманные глаза своего отражения. "Ладно, предсказатель, доберусь я до тебя!" И от его блаженной улыбки начал просыпаться рассвет...